А вообще мне хреново, да. Всё так странно и непонятно. Кроме лагеря. Лагерь - самое крутое, что было этим летом. Общее количество часов потраченных на сон за те две недели, меньше чем за 4 дня нормальной жизни. И вот сидят дети в актовом зале и смотрят Тома Сойера, а в это время вожатые на заднем фоне спят в таких позах, в каких, казалось, спать невозможно, но спят же. И долгие долгие завтраки/обеды/полдники/ужины. То, как уходили последними и послушные дети ждали нас на скамейке у выхода из столовой. Соня, которая ела пластелин просто потому, что кобальт сказала ей попробовать, новый хит лагеря - "железная руда", Туся со своими вечными обниманиями и тяганиями меня за руки куда бы мы ни шли, Дана, постоянно задающая кучу вопросов и повторяющая моё имя по 10 раз. И, обоже, как они плакали, когда мы в последний день выдавали им диапломы с пожеланиями. Соня, которая с первого дня пыталась выявить безволезненный способ сломать руку ради того, чтобы поехать домой, рыдала громче и дольше всех. Даже наши с кобольтом телефоны взяла. Так что теперь у меня есть 9ти летняя подружка Соня, трепещите. А вообще мы были просто высшими вожатыми с высшими детьми. Вышка вообще. И кобальт заразила меня своим лексиконом.
Придумывать загадкив 2 часа ночи не самое легкое занятие, но то, как мы вшестером придумывали рифму к слову "мотив" - незабываемо. Коператив, рецидив, позитив и так далее. И ни одного нормального. Но учителям всё равно не понравились строчки кончающиеся на "открой, запой". А мне было просто похуй.
Невероятная А.Г., которая так и не смогла отучиться звать меня Верой. Если раньше я её ещё старалась исправлять, то потом надело. Так что если я вдруг поворачиваюсь на имя Вера, то не обращайте внимая.
А вообще абфс - это странное место со странными людьми. Помню мы как-то, ещё будучи учениками, а не вожатыми, пытались составить шкалу странности и подогнать всех под неё, но не смогли определиться в каких еденицах будем мерить, так и порешили, что каждый странный по своему и сравнивать смысла нет.
Ещё давно я услышала как кто-то говорил, что "то, что было в лагере - остаётся в лагере", и это ка-то больно и грустно. Потому что тяжело, когда человек всё время рядом, вокруг тебя, а потом нет его. И всё кажется ложью и выдумками. А ещё косые взгляды и насмешки, маленькие, но от этого не менее колкие. Так, что и не хочется больше рядом с человеком стоять, только чтобы никто ничего больше не говорил про вас.
А когда заканчивали все подготовительные дела было только два выхода: пойти поспать хотябы несколько часов или пойти смотреть фильм. И было круто в последнюю ночь, когда дети уехали, и вожатые, разбившись на маленькие кучки, делали всё, что хотели. Кто-то пил, кто-то спал. А мы смотрели икс менов. И было так приятно лежать на диванах в "мягкой комнате", привалившись на столько близко, что биение сердца слышно громче, чем сам фильм. И то как все, кроме одного так и уснули за просмотром, потому что тепло, мягко и умиротворенно. Хорошо.
И у меня была лучшая соседка по комнате с самым отвратительным будильником на свете. Разговоры по ночам, и то, как мы всегда рядом друг для друга, когда уже совсем плохо и все достали. Спасибо ей.
Сейчас мне всё напоминает о лагере. Перья - из них делалось просто всё, отдельным воспоминанием то, как я делала из Максимилиана попугая для сценки. Краски - первый день, когда мы потратили 7 часов на создание костюмов индейцев. Аллилуйя - песня, от которой хочется плакать. Hit The Road, Jack.
"-Мам, а почему ты не на работе?
-А какой сегодня день по твоему, Настя?
-Эмммм, седьмой? Шпионский? 2 дня послепоходный?
-Насть, сегодня суббота, суббота, дорогая.
-Ааааа, ну ладно. Как там папа?"
А теперь я скучаю. И мне хочется обратно.